Культура власти

Власть политическая — это царь, генсек (сегодня — президент), министры (шире — государственная бюрократия); власть экономическая — это помещики, а после 1861 года и капиталисты, а также и охранявшие эту власть от народа и интеллигенции полиция, жандармерия, армия.

Культуру своей, русской власти презирали представители культуры других страт, прежде всего интеллигенция, и боялся народ.

Лев Толстой как-то сказал: «У англичан такая цивилизация (культура,— Г.А.), что её бросить жалко, а у нас разбойник наверху, разбойник внизу — её не жалко».

Культура русской власти почти во всю историю России XVIII – XX веков была варварской. До отмены крепостного права практиковалась покупка и продажа людей (крепостных).

Интеллигент Чацкий в пьесе Александра Грибоедова «Горе от ума» [] (начало XIX века) с ужасом и отвращением обличает знакомых помещиков, один из которых выменял на крепостных трёх борзых собак, а другой распродал по одиночке детей своих крестьян, отторгнув их от матерей и отцов. Екатерина II дарила своим фаворитам (например, светлейшему князю Григорию Потёмкину) сотни и даже тысячи крепостных.

Один из первых русских интеллигентов Александр Радищев в книге «Путешествие из Петербурга в Москву» [] описал множество дикостей, связанных с крепостничеством, за что и был властью жестоко наказан.

Молодые офицеры, герои Отечественной войны, создали несколько тайных обществ, главной целью которых была отмена крепостного права. В декабре 1825 года они попытались устроить государственный переворот, выведя гвардейские части на Сенатскую площадь Санкт-Петербурга. Власть в лице императора Николая I наказала пятерых участников восстания декабристов казнью через повешенье, а более сотни — ссылкой на каторгу в Сибирь.

Русская власть всегда культивировала дух насилия. Царица Елизавета Петровна, правда, отменила в России смертную казнь, но Николай I нашёл ей страшную замену. Заявив «Слава Богу, у нас нет смертной казни», он приговаривал проштрафившихся солдат к прогону через строй ударами тысячи палок. За это его прозвали Николаем Палкиным. А его внук Александр III даже награждал чиновников за их «решительные» расправы с народом. Так, в 1886 году он пожаловал назначением в Государственный Совет губернаторов Пензы (Татищева) и Чернигова (Афанасьева), прославившихся массовыми порками крестьян, не заплативших части налога (недоимки).

И в 20 и 30 годы уже другой, советской власти тоталитарный властитель Иосиф Сталин тоже повышал в чинах своих подданных, которые во время коллективизации доводили крестьян до голодной смерти. За осуществление этого голодомора, при котором погибло около 6 миллионов крестьян, Лазарь Каганович и Станислав Коссиор были награждены постами секретарей ЦК Украины (по-старому — губернаторов).

Массовые казни стрельцов при Петре I, пугачёвцев при Екатерине II, казнь Петром своего сына Алексея (подозреваемого в заговоре против власти отца) были характерными проявлениями культуры российской власти в XVIII веке.

Вот какой видел её живший в то время основатель русского либерализма Радищев: «Чудище обло, огромно, стозевно и лаяй» («Телемахида»).

XX век начался с расстрела в столице 9 января 1905 года мирной манифестации городских рабочих, а в 1912 году — рабочих Ленских приисков в Сибири, за что царь Николай II был прозван Николаем кровавым, хотя он и не нёс за это прямой ответственности. (Русские люди по привычке считали свою власть насильственной.)

На протяжении XIX и второй четверти XX века писатели‑классики рассказывали русским людям о различных формах массового изуверского насилия, применявшихся властью над народом. Первым из них в начале 50 годов XIX века стал Фёдор Достоевский с его книгой «Записки из мёртвого дома». А. П. Чехов, объездив Сахалин в 1891 году, в книге «Остров Сахалин» в типичной для него сдержанной манере рассказал российскому читателю об ужасах разных форм насилия на этой русской каторге накануне нового времени, в конце XIX века.

А в начале XX века с возмущением против массовых казней, вроде бы оправдываемых разгулом крестьянских бунтов, в период власти Петра Столыпина выступили Лев Толстой («Не могу молчать») и Виссарион Короленко («Бытовое явление»). О самых страшных и самых массовых в истории России фактах насилия советской власти над жителями страны рассказал Александр Солженицын в книге «Архипелаг Гулаг».

Зверствовали не только верховные власти, но и власти помещичьи. За малейшие проступки крестьян пороли на конюшнях независимо от их возраста и пола. Жестокость крестьянских бунтов Александр Блок в статье «Интеллигенция и революция» [] объяснял, в частности, этим обычаем.

Во всенациональное насилие — в войну гражданскую — превратили уже большевики войну германскую (как её тогда называли). Натравливая одну часть нации на другую, они вели эту войну весь XX век, не раз прибегая к насилию над народом и после смерти тирана Сталина. Пример — расстрел рабочих Новочеркасска армией генерала Плиева по приказу московских властей в 1962 году.

Советская (большевистская) власть грабила многомиллионное крестьянство и интеллигенцию и осуществляла миллионные убийства, по размаху насилия далеко опередив все власти, им предшествовавшие. Эта власть «наказывала» даже отдельные народы, осуществляя насильственные переселения их с Северного Кавказа, из Крыма и Поволжья в необжитые территории восточной России. До такого не мог додуматься ни один самый жестокий русский царь. (Надо оговориться, что однажды в истории Российской империи был несколько похожий случай в 1914 году: в начале войны некоторые русские генералы по собственной инициативе насильственно выдворяли евреев в отдалённые от границы местечки, предполагая, что те могут шпионить в пользу Германии.)

Все русские власти содержали при себе карательные органы насилия. У Петра I был Преображенский приказ; при Екатерине II — учреждение «кнутобойца Шишковского», кому на расправу Екатерина II отдала Радищева и где по чистой случайности было построено позже, в 1918 году, здание ЧК; при Николае  I – Третье отделение канцелярии его величества и аракчеевские поселения; у Александра III и Николая II — Охранные отделения (охранки); у власти советской — ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ, ФСБ.

Насилия русской власти были нацелены не только против «врага унутреннего», но и врага внешнего. Однажды в 1848 году на главном придворном балу неожиданно появился сам император Николай I и призвал танцующих там офицеров и генералов: «Господа, в Европе революция, по коням!». Пройдёт сто лет, и русская (советская) власть отправит подавлять освободительные движения в Европе (в Венгрии в 1956 году и в Чехословакии в августе 1968 года) уже не на конях, а на танках. Российская власть всегда была угрозой не только для жизни подданных, но и для свободы их самовыражения.

Культуру русской власти как культуру насилия, обскурантизма, глупости и коррупции изображали в своих произведениях Николай Гоголь («Мёртвые души» и «Ревизор»), Михаил Салтыков-Щедрин («История города Глупова» и сказки), Лев Толстой («Воскресенье»), Антон Чехов («Унтер Пришибеев», «Маска», «Человек в футляре», «Палата № 6»), Александр Амфитеатров («Господа Обмановы»), Александр Зиновьев («Зияющие высоты» []).

На протяжении трёх веков в России свирепствовала жёсткая цензура, насилие над творческой интеллигенцией. За неправильные мысли и писания думающие русские люди могли быть в лучшем случае лишены права публикации своих творений, а в худшем — быть за них наказанными тюремным заключением. За свою книгу арестован был Александр Радищев. За философскую статью объявлен сумасшедшим и заключён под домашний арест основоположник западничества Пётр Чаадаев.

Цензура долго не разрешала издавать «Мёртвые души» Гоголя. На многие годы отправлены в ссылку писатель и философ Николай Чернышевский и молодые люди из кружка Михаила Петрашевского.

Запрещались к печатанию публицистические писания Льва Толстого и «Крейцерова соната».

Письма Чехова наполнены жалобами на действия цензуры. Запрещены были даже «Мелочи архиерейской службы» далёкого от всякой оппозиции Николая Лескова.

Из «Братьев Карамазовых» цензура вычеркнула проповеди старца Зосимы [].

При Советской же власти цензура стала всеобъемлющей. Эта власть и начиналась с «Декрета о печати» [], которым прямо запрещались все писания, противоречащие интересам и взглядам власти.

Но культура российской власти не ограничивалась насилием. Люди во власти стремились жить комфортно и красиво.

Пётр I создал класс образованных людей — дворянство, представителям которого разрешалось обогащаться и «жить красиво». Этот класс и был одной из основных ветвей русской власти до февральской революции 1917 года.

Чтобы дворяне лучше служили, Пётр повелел им получать образование, которое соответствовало бы требованиям современности и давало бы право на ту или иную позицию в структуре власти. Он создал Табель о рангах (чинах). Каждый из чинов получал право на определённую власть, большую или меньшую. Всего было установлено 14 чинов — от низшего — коллежского регистратора (просто переписчика правительственных бумаг, как Акакий Акакиевич Башмачкин у Гоголя или «мученика четырнадцатого класса», как Самсон Вырин у Пушкина), до высшего— действительного тайного советника, министра (как Алексей Каренин у Льва Толстого).

К каждому чину предписывались определённые обращения: Ваше благородие (низший офицерский чин), Ваше высокоблагородие (остальные офицерские и статские чины); Ваше сиятельство — (к князьям), Ваше Величество — (к царю и его супруге).

Для возможности получения дворянами образования на протяжении истории всей русской власти от Петра и его преемников до революции 1917 года постоянно создавались средние и высшие учебные заведения (гимназии, педагогические и технологические институты). Уже в конце XVIII — начале XIX века были созданы университеты (Московский, Петербургский, Харьковский, Казанский), лицеи (Царскосельский, где учился Александр Пушкин, Нежинский, где учился Гоголь), военные (юнкерские) училища для мальчиков из высших классов, в одном из них учился Михаил Лермонтов. Ещё при Екатерине II начали создаваться высшие учебные заведения для девушек из дворянских семей (Институты благородных девиц).

Не всегда было ясным, чему и для чего учить этих самых девиц. В основном, их готовили стать фрейлинами императрицы и хорошими жёнами. Над этим потешался Гоголь в «Мёртвых душах», рассказывая о супруге помещика Манилова, обучавшейся в особом женском пансионе «основам человеческих добродетелей», трём предметам: фортепьяно, французскому языку и вязанью кошельков для мужа.

Образование дворянское чадо могло получить и дома. Это было и дешевле, и спокойнее (мальчик оставался дома). Домашнее образование дворянского дитяти — ещё один знак дворянской культуры XVIII–XIX веков. Оно упоминается во многих литературных произведениях (часто с иронией). Нанятые учителя подчас не соответствовали своему назначению. Вернувшись из путешествия, Чацкий («Горе от ума») вопрошает у Софьи: «Всё так же набирают учителей полки, числом поболее, ценою подешевле?» Считалось модным приглашать учителей иностранцев независимо от их образования. Одним из учителей Митрофанушки («Недоросль» Дениса Фонвизина) был кучер с немецкой фамилией — Вральман. За мальчиком Онегиным «сперва мадам ходила, потом мусье её сменил». Первым учителем Петруши Гринёва («Капитанская дочка») был некто Бопре, который «в отечестве своём был парикмахером».

Но нередко от этих учителей была и польза, они вносили серьёзный вклад в образование дворянского подростка. Пример тому — Евгений Онегин. От француженки мадам и от Monsieur Labbe — католического священника (сбежавшего от революции на своей родине) Онегин получил блестящее знание французского языка: «Он по-французски совершенно мог изъясняться и писал». Углубившись в чтение книг на французском языке, Онегин освоил произведения английского политэконома Адама Смита и сам стал «великим экономом». Увлечённо читал и Байрона. (Адам Смит и лорд Байрон публиковались в России на французском языке.) Не имея никакого гимназического, ни университетского образования, а только домашнее, Онегин мог спорить на равных (история, религия, этика) с окончившим немецкий университет в Гёттингене Ленским.

Бывали среди приглашённых иностранцев учителя, которые вносили высокие мысли в сознание и в души русских воспитанников. Это Карл Иванович Рёссель у Лёвушки Толстого или такие, как немец музыкант Лемм в романе Ивана Тургенева «Дворянское гнездо».

Таким образом, можно говорить о вкладе иностранных учителей в развитие русской дворянской культуры, прежде всего, в культуру так называемых дворянских гнёзд.

В этих маленьких центрах дворянской культуры воспитатели молодых барчуков и девиц, а также их дядьки и лакеи нередко становились им чуть ли не родными. Дядька Гринёва Савельич («Капитанская дочка» Александра Пушкина) был готов отдать жизнь за барчука. Всю свою жизнь ухаживал за барином Ильёй Обломовым Захар (роман Ивана Гончарова «Обломов»). Лакей Фирс (пьеса Антона Чехова «Вишнёвый сад») считал отмену крепостного права для себя «несчастьем»; он, и став свободным, считал себя обязанным обслуживать своего барина Гаева. («Опять не те брючки надели». Гаев: «Иди, сегодня я сам оденусь».) Верным своему хозяину полковнику Воротынцеву изображает Александр Солженицын его денщика Благотварёва («Красное колесо»).

* * *

Верхи очень заботились об украшении своей жизни произведениями искусства, так что можно говорить о культуре верхов, имея в виду искусство всех родов и видов.

Строились роскошные дворцы (Зимний при Елизавете, Царскосельский при Екатерине II). Развивалась парковая культура на образец Версаля или английских садов. Дворцы обставлялись особой мебелью (мебель Луи Каторз), украшались малахитом и картинами европейских мастеров. Екатерина II даже купила в Европе для своего Зимнего дворца целую картинную галерею — Эрмитаж — с картинами великих живописцев эпохи Ренессанса (Рафаэля, Тициана, Леонардо, Веласкеса).

Не только императоры и императрицы, но и высшие представители дворянства строили для себя дворцы и городские усадьбы, окружённые правильными садами и парками. У графов Шереметьевых было два подмосковных дворца — в Останкине и в Кускове. Грандиозный дворец под Москвой в Архангельском построили себе князья Юсуповы. (Один из их потомков Феликс Юсупов принимал участие в убийстве Распутина.) Однажды побывал в Архангельском Пушкин и был в таком восторге от красоты дворца и прелестей парка, что написал в их честь нечто вроде оды.

Была и культура развлечений высшего общества (света). Люди света развлекались на балах и маскарадах, где танцевали западные полонезы, мазурки, и где подчас завязывались матримониальные отношения.

В деревенских поместьях помещики затевали охоту (охотой занимались и советские «верхи» Брежнев и Хрущёв), устраивали приемы, на которых мужчины играли в карты, а дамы сплетничали (картины этих развлечений нарисованы и в «Мёртвых душах» Гоголя, и в «Войне и мире» Льва Толстого).

С конца XVIII века одним из самых излюбленных развлечений высших слоёв был театр. После некоторых спектаклей даже вспыхивали споры среди зрителей, какая, например, танцовщица самая лучшая. Дело доходило до дуэлей. В одной из таких участвовал и Грибоедов с товарищами. За симпатии какой-либо актрисы боролись молодые люди самого высокого света. У балерины Матильды Кшесинской было два любовника из великих князей (не одновременно). Один из них станет царём. А граф Николай Шереметьев в конце XVIII века даже женился на крепостной актрисе Прасковье Жемчуговой, дочери кузнеца, и ввёл её во дворянство.

Театру покровительствовали и советские власти. Но, как и во всех областях жизни, к деятелям театра они относились как крепостники: любимцев привечали, награждали, а неугодных его деятелей устраняли или убивали (Всеволод Мейерхольд, Соломон Михоэлс, Александр Таиров). Русские владыки, прежде всего цари, были богатейшими людьми в стране. Например, царь Александр III унаследовал громадное состояние своего отца. Только его драгоценности оценивались примерно в 160 миллионов рублей.

Одним из признаков культуры русской власти была набожность её царей. Что бы они ни предпринимали (не только в частной жизни), какими бы провалами ни завершалось то или иное их политическое или военное мероприятие, они (прежде всего Александр III и его сын Николай II) объясняли это не следствием своих ошибок или слабостей, а Волей Божьей. Какое бы решение (даже объявление войны Японии в 1904 году или Германии в 1914 году) они ни принимали, они объясняли это нации как Волю Господа. Причём далеко не всегда цари придерживались ортодоксального христианства. Чаще они руководствовались тёмными суевериями, в чём их упрекал Лев Толстой, сказав о правительстве Александра III, что оно «довело себя дикими суевериями православия до одурения».

Все русские властители до революции 1917 года постоянно молились в церквях, отмечали все церковные праздники, совершали церковные обряды. Александр III и его сын Николай II очень высоко ставили публициста Михаила Каткова за его постоянные выпады против знания и науки в пользу церкви и за его пропаганду введения преподавания закона Божьего в гимназиях.

Особенностью культуры русской власти был (и сейчас остаётся) болезненный её национализм, особенно у Александра III, который часто напоминал: «Россия для русских» и задолго до Путина утверждал, что весь мир настроен против русских (весь мир состоит из русофобов).

Русские царские власти считали истинно русскими только православных и верили, что каждый русский предан православному русскому монарху. И когда террорист Дмитрий Каракозов стрелял в молодого царя Александра II, тот не столько поразился самим этим фактом, сколько был подавлен, что в него стрелял не поляк, а русский (поляк в него стрелял в Париже).

Национализм (патриотизм) в сознании русских царей был тесно связан с религиозностью. Вероисповедной принадлежностью человека измерялась и его политическая благонадёжность. Александр III верил, что только национальная и религиозная общность может сплотить страну. В своих «Воспоминаниях» князь Сергей Волконский заметил: «Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства».

* * *

К свойствам русской власти относятся систематические дворцовые перевороты, в результате которых на русский трон забирается очередной самодержец.

Пётр I стал царём, свергнув с трона царицу Софью.

В результате дворцового переворота был убит царь Пётр III. В 1801 году, не без участия его сына Александра, был сброшен с трона и убит царь Павел I.

В начале марта 1917 года военным командованием при поддержке членов Думы был принуждён отречься от престола император Николай II.

После смерти в 1924 году очередного властителя России Ленина заговорщики во главе со Сталиным арестовали второго человека в советской власти Льва Троцкого, выслали его из страны и, наконец, убили.

Было, правда, несколько заговоров (Мартемьяна Рютина, Фёдора Раскольникова, Дмитрия Шмидта) с целью свержения с «трона» самого Сталина, но они сорвались.

После смерти Сталина Никита Хрущёв сверг его «идеологически» и занял его место во власти. Он в свою очередь был выдворен на покой в результате заговора брежневцев.

Последний (неудачный) дворцовый переворот против первого лица во власти (Михаила Горбачёва) совершило советское правительство в августе 1991 года.

Зная сию историческую закономерность, нельзя не беспокоиться за судьбу Владимира Путина…